Выступление профессора МГИМО, сооснователя журнала «Фома», председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского Патриархата, Владимира Легойды на ежегодной педагогической конференции, приуроченной к церемонии награждения победителей Всероссийского конкурса на лучшие разработки учителей в области духовно-нравственной культуры «Клевер ДНК — 2023»*, на полтора часа буквально приковало внимание ее участников. Учителя засыпали его вопросами сразу после выступления и долго не отпускали уже за пределами конференц-зала.
Мы предлагаем вашему вниманию как полную видеозапись его выступления, так и наиболее захватывающие фрагменты его речи, посвященной тупикам современного образования, путям выхода из них, значению и роли учителей в воспитании тех, от кого зависит будущее нашей страны.
«Я глубоко уверен в том, что от того, что вы делаете, в первую очередь, от того, что делают учителя, зависит то, какой будет наша жизнь. Образ будущего — это тот образ, который складывается у детей, в том числе и во время ваших с ними встреч. Поэтому низкий вам поклон, огромное спасибо».
«Образование и воспитание — это ложная пара, потому что мы выделяем воспитание из образования. То есть мы говорим, что есть образование, а есть еще и воспитание, которое как-то к нему пристегивается. Если воспитание не является интегральной частью образования, значит, ни о каком образовании говорить нельзя. Это значит, что мы говорим в лучшем случае об обучении. Но и об этом тоже нельзя говорить, потому что если мы сознательно не занимаемся воспитанием, значит, мы им занимаемся без какого-то осознанного плана.
Вы знаете это лучше меня — учитель воспитывает всем, начиная от того, как он одет, и заканчивая тем, какое у него мировоззрение, какие слова он использует не только на уроках, но и во внеурочном общении с детьми, позволяет ли он себе повышать голос или не повышать, если повышать, то почему, как и в каких случаях. Все это, естественно, является воспитательным элементом. При этом, когда я говорю — образование с обучением плюс воспитание, я все-таки под воспитанием имею в виду нечто большее, чем вот это неизбежное спонтанное воздействие, которое оказывают взрослые на детей, нечто большее, которое должно быть результатом осознанного представления о том, кого мы хотим образовать, какой образ мы хотим создать».
«Мне кажется, что и у нас в стране, и во всем мире, и среднее, и высшее, и вообще образование как таковое находится в тупике. Глобальном, из которого не вполне понятно, как выходить. Чтобы из него выйти, мы должны стать философами, начать рефлексировать по поводу того, чем мы занимаемся, и ответить себе на очень простой, а в действительности, очень сложный, но главный вопрос — а что такое образование сегодня? Мы должны понимать, что образование, прежде всего, предполагает формирование личности, мировоззрения, системы ценностей. Информация вне контекста, информация неосмысленная, неотрефлексированная, насколько она может вообще считаться ценностью? Ценностью является знание. Знание — это категория мировоззренческая. А мировоззрение, в философском смысле слова, если понимать под мировоззрением глобальную систему взглядов на мир, может быть только двух видов — религиозное и безрелигиозное. Конечно, можно еще говорить об агностиках, но честных агностиков я как-то давно не встречал».
«Образование — это не просто ступени социализации. Начальная школа — 4 года, потом 7 лет в среднем звене, потом — переход на 4 года в институт или 4 плюс 2. Это то, во что превратилось сегодня образование. Способ социализации. Диплом перестал быть ценностью. Образование перестало быть ценностью. Просто нужен диплом. Вроде как без диплома как-то неловко. Я считаю, что мы должны вернуть понимание, что знание — это ценность сама по себе».
«Зачем читать классическую литературу? Человек, прочитавший «Братьев Карамазовых», не равен себе, не читавшему. Он другой, и это важно. И он по-хорошему другой».
«Основной внутренней проблемой образования является его прагматизация. Мы считаем, что результатом образования должна быть система приобретённых навыков. И всё. В других категориях пользу образования мы не рассматриваем. Вообще, это следствие общепрагматического измерения всей нашей жизни. Мы все существуем в этой логике. Тренер, с которым моя дочь занимается теннисом, говорил ей: а зачем, собственно, учить физику, литературу — это никак не отразится на результатах его занятий физкультурой. На этот счёт у меня есть замечательный пример. Где-то в 2005 году я впервые оказался в городе Саров, до того Арзамас-16, где ковался ядерный щит нашей страны. И нас повели на экскурсию в дом академика Юлия Борисовича Харитона, который был руководителем советского атомного проекта. В его спальне, на прикроватной тумбочке, лежала книга. Я подбежал, схватил, думаю, что же академик читал? Это были стихи. Потом я прочитал, что молодой Харитон, оказавшись на вечере, где Маяковский читал свои стихи, был потрясён и у себя в дневнике записал, что «целое море новой поэзии открылось передо мной. Это было одно из самых сильных потрясений в моей жизни». Я, конечно, не берусь утверждать, что Харитон смог реализовать советский атомный проект, потому что он слышал Маяковского. Но я точно понимаю, что он стал тем, кем он стал, в том числе и потому, что он слушал Маяковского и читал стихи перед сном. Конечно, нелинейно это воздействие. Но нелинейность воздействия, отсутствие квантируемой практической пользы не означает бесполезность этого действия. Мы не можем её посчитать. Не надо пытаться это сделать. Когда мне студенты, допустим, юристы или экономисты говорят, «Ну, зачем нам читать Достоевского? Вот зачем нам? С какой целью мы будем брать «Братьев Карамазовых», «Преступление и наказание?»», я говорю, что это знакомство с особым миром, с которым вы, не прочитав книгу, никак не познакомитесь. И этот художественный мир, с которым мы соприкасаемся в литературе, он нас формирует, в том числе. Не только он, конечно. Но мы становимся другими, мы приобретаем, как говорил Лотман, опыт без опыта. И это очень важно».
«Человек — это не набор функций. И он не сводится к тому, какие предметы он изучает. Математику, русский и так далее. Человек — это искатель истины, добра, красоты и блага. И об этом надо говорить в школе, потому что только так формируется мировоззрение. Тогда искусственный интеллект не победит нас. Но, как сказал замечательный философ, когда мы с ним на эту тему говорили, не может и, наверное, никогда не сможет искусственный интеллект удивляться. А как говорил Аристотель: «Философия начинается с удивления».
«Одна из причин распада Советского Союза заключается в том, что люди были профессионалами, но, несмотря на всю идеологическую накачку, они не были просто соединены. Выпускники профессиональных вузов, которые были такими замечательными, почему-то не сохранили, не сберегли систему от распада. Христианин всегда ответит на вопрос — почему. Потому что, как Патриарх многократно говорил, система, основанная на отрицании Бога и лжи, не может быть долго жизнеспособной».
«Сегодня очень важно попытаться развернуть и увести образование от сугубой прагматики. От этого мира коучей, который на нас наступает. Это большая беда нашего времени — коучинг. Причем он все время молодеет. Еще вчера человек сам, как он думает, чему-то научился, а сегодня он уже считает, что должен этому сам кого-то учить. По словам моего коллеги, Дмитрия Петровича Бака, сегодня есть хорошие писатели, филологи, которые открыли курсы, где учат писать. Но сама идея, что можно сделать писателя, научив его, даже не в рамках литературного института, где много чего еще предполагается, а просто на курсах, сама по себе требует осмысления. Если мы себе представим, что коучинг по литературе был бы в XIX веке, то у нас было бы, наверное, в десять раз больше писателей типа Писемского, но не было бы ни одного Толстого и Достоевского, потому что им бы быстро объяснили, что они писать не умеют».
«Вот эта прагматизация и глубокая убежденность в том, что все подлежит инструментализации, весьма ошибочны. Мы с вами должны воспитать личность, целостную личность, которая самостоятельно будет принимать решения, а не вложить в ее голову конкретные решения».
«Как ты можешь в контексте сделать правильный вывод? Не тогда, когда у тебя есть набор инструментов, а тогда, когда ты целостная, воспитанная личность. И в твоем опыте есть все, включая «Братьев Карамазовых». Тогда это тебе поможет, в том числе и в конкретной ситуации, принять решение».
«В этой логике прагматизма, о которой я говорю, мы требуем от священника, чтобы он нам сказал, что нам делать. Ой, благословите в Лавру поехать. Ой, благословите то, се. Благословите машину купить. Бедный священник должен сидеть, штудировать «Экономикс» Самуэльсона, чтобы хоть как-то с нами справиться. А вот был такой замечательный священник в XX веке — священноисповедник Роман (Медведь). У него есть потрясающее определение, кто такой пастырь, в чем его задача. Он говорил: «Основная задача пастыря — так воспитать душу, чтобы она могла в ситуации сложного нравственного выбора самостоятельно выбрать добро.» Вот это то же самое, что мы должны делать. И больше ничего. Так образовать человека, чтобы он в ситуации выбора не искал памятки».
«Вот мы шутим про диванных экспертов. Но мы же так живем. Мы же с вами приходим к врачам: «Вы знаете, а я в интернете прочитала, что это лекарство уже не входит в протокол. А надо вот это лекарство». Адвокатам объясняем, как нас надо защищать. Человек, который 20 лет увлекается самолетами, изображает из себя военного эксперта. Хотя он этот самолет никогда вблизи не видел. И все говорят: «Да, он же занимается. Я видел в интернете, он даже выступает на эту тему». Ну, пусть выступает. Сейчас кто угодно может выступать в интернете. При этом дилетантизм же зашкаливающий. Экспертное мнение потеряло свой авторитет. Мнение дилетанта и мнение профессионала сегодня ценится примерно одинаково. Это тоже серьезнейшая проблема. Тупики образования связаны, в том числе, и с этим. Интернет предоставил нам колоссальные возможности, но его сильные стороны порой оборачиваются его слабостями. Интернет накапливает самые разные «знания» и создает, в итоге, иллюзию знания».
«Один мой коллега сетовал на то, что невозможно студента мотивировать прочитать «Войну и мир»: «Понимаете, это требует столько времени, что ребенок выпадает из повестки, из повестки, в которой он живет, в которой все сегодня живут, которая связана с постоянным скроллингом экрана телефона, и т.д. и т.п.» Действительно, жизнь очень насыщена. Так вот, я хотел бы себя, в первую очередь, и вас просить о том, чтобы мы объясняли важность и доказывали необходимость «выпадания из повестки». Из этой бессмысленной, зачастую ни к чему не приводящей, ничему не научающей «повестки«. Прочитать и пережить великий роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир» — намного больше значит для становления личности человека, который, еще и еще раз повторю, — искатель истины, добра, красоты и блага. И из этого мы должны исходить, а не из того, что человек — это набор функций, которым мы должны его обучить».
«Ян Коменский, один из создателей современной школы, точнее, школы, в которой мы по-прежнему существуем, говорил, что задача воспитания заключается в том, чтобы подготовить человека к вечной жизни. Даже если убрать религиозную составляющую этого высказывания, хотя я ее убирать не готов, но даже если ее убрать, оцените масштаб задачи. Прагматизация довела нас до того, что мы с помощью образования решаем какие-то микроскопические задачи. Чтобы реформировать систему образования, чтобы поменять подходы к образованию, мы должны максимально масштабировать задачу. Мы должны понимать и высокую ответственность свою, и то, что такое образование. Каков масштаб этой задачи? Не тренинги, не коучинг, даже не мастер-классы. А вот что-то сомасштабное тому, о чем говорил Ян Коменский. Думаю, что развернуть этот корабль сложно, может быть почти невозможно, но мы обязательно должны пытаться, иначе, как говорил герой Высоцкого в фильме «Место встречи изменить нельзя», мы зря получаем продуктовую карточку».
«Самый важный учитель — это учитель в детском саду. Потом начальная школа, ну и далее. Поэтому я глубоко убежден, что самым престижным и самым жестким отбором должен быть отбор педагогов начального звена. Это должны быть самые высокооплачиваемые профессии, самые статусные профессии. То есть статус «я учитель начальных классов» должен звучать круче, чем «я заведующий кафедрой в университете». Если этого не будет, то пирамида не перевернется. Когда приходят ко мне на первый курс молодые люди с серьезными пробелами, я многие вещи уже не могу сделать. Все. Уже время утрачено без возврата. Мы, например, когда выбирали начальную школу для своих детей, мы шли на учителя. Мы не в школу шли. Мы знали, что вот это — очень хороший учитель. И мы шли к нему, к конкретному человеку.
«Знаете, как будущим священникам говорят, когда их в семинариях учат? Когда вы выйдете на амвон с проповедью, вы будете учить хорошему, прекрасному, доброму, вечному. Но жить вы так не будете. Ни один человек, если он не Серафим Саровский, не живет так, как он проповедует. Вопрос в том, чтобы зазор между вашим призывом и вашей личной жизнью был максимально минимальным. Это задача не только священника, не только христианина, но и нас с вами. Если вот это добро, о котором мы говорим, будет реализовываться максимально в нашей жизни, это и есть главный акцент для нас».
«Учитель должен зажигать умы и сердца».
*Всероссийский конкурс «Клевер ДНК» на лучшие разработки учителей в области духовно-нравственной культуры проводится АНО «Организационный комитет Международных Рождественских образовательных чтений» совместно с АНО «КЛЕВЕРЛАБ» при поддержке Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, Министерства просвещения РФ, АО «Издательство «Просвещение», АНО Радиоканал «Вера, надежда, любовь». Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов.