Что такое сострадание, день которого отмечают сегодня во всем мире? Это не просто способность принимать близко к сердцу физические и душевные страдания другого человека, но и стремление облегчить их по мере своих сил и возможностей. Помощь ближнему — одна из хрестоматийных христианских добродетелей, «зашитых» в генетический код нашего народа, имеющая фундаментальные исторические корни. Об этих корнях мы и решили поговорить с Надеждой Смирновой, директором московского Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей.
— Надежда Сергеевна, сострадание, благотворительность, меценатство — это неразрывно связанные понятия. Почему помощь ближнему, своей стране, как говорят сегодня, «социальная ответственность бизнеса» стали для богатейших людей России осознанной необходимостью?
— Музей предпринимателей, меценатов и благотворителей рассказывает о выдающихся предпринимателях России. Почему мы говорим о них как о выдающихся людях? Потому что они внесли огромный вклад не только в развитие экономики нашей страны, но и в том числе в развитие науки, культуры, образования, социальной инфраструктуры. И конечно, в развитие самой системы благотворительности. Традиции благотворительности в России были очень развиты, и на помощь нуждающимся жертвовали не только богатые люди, но, собственно, все население.
И бедные люди, те же рабочие, крестьяне, жертвовали свою копеечку в виде милостыни или пожертвований во время больших сборов средств на помощь нуждающимся после больших бедствий — пожаров, голода, военных действий и так далее. Деньги жертвовали все. Еще были такие акции, как, например, «Белый цветок», когда собирали средства на помощь людям, больным чахоткой. В этих акциях участвовали все слои населения. Другое дело, что и сама царская семья, которая участвовала во всех благотворительных акциях, подавала своим подданным пример. Поэтому мы можем с вами говорить о том, что это была определенная традиция.
— А что лежало в ее основе?
— На чем она была основана? Конечно, на религиозных традициях. Общество все-таки было православное — в основном все были верующие люди. А в традициях православной культуры сострадание, милосердие, помощь ближнему — очень важные составляющие. Если говорить о купечестве, то свою предпринимательскую деятельность, по воспоминаниям самих представителей этого сословия того времени, они воспринимали как некое служение. Господь Бог потом спросит о том, как ты распорядился капиталом, который тебе был дан в управление. И нужно будет ответить, как ты этими деньгами управлял.
Поэтому философия, некая идеология, которую они выражали в своих высказываниях, в письмах, в воспоминаниях, звучит примерно так, как замечательно говорил Павел Михайлович Третьяков о своей Третьяковской галерее: «Я хочу все нажитое мною от общества вернуть обществу, народу, в чем-то полезном, в каких-то полезных учреждениях». Поэтому, если говорить о меценатстве, та же Третьяковская галерея — это фактически возврат денег, которые заработал предприниматель Третьяков, в виде некоего полезного учреждения обратно обществу, народу, стране.
А если мы говорим о чисто благотворительной помощи, то, например, у Тимофея Васильевича Прохорова, тоже известного российского предпринимателя, владельца Трехгорной мануфактуры, есть трактат «О богатении»*, где он говорит о том, ради чего нужно наживать деньги, прекрасным образом раскрывая всю суть предпринимательской благотворительной философии.
Если коротко, то в своем сочинении он делает такой вывод: сначала, когда ты развиваешь бизнес, понятно, что ты вкладываешь деньги в его развитие, но когда он уже приносит тебе некий постоянный доход, то у тебя всего две цели. Первая — это упрочнение своего дела, дальнейшее его развитие. И вторая — это помощь ближнему. Вот всего две эти цели есть у предпринимателя.
Почему наш музей называется Музеем предпринимателей, меценатов и благотворителей? Потому что все дореволюционные предприниматели, как правило, были и меценатами, и благотворителями. И всегда объединяли в себе вот эти три ипостаси — в одном лице.
— А какие еще яркие личности меценатов и благотворителей вы можете привести в пример?
— Очень много таких примеров. Мы уже говорили про Павла Михайловича Третьякова. Конечно, у него на попечении была не только Третьяковка, но тот же, например, приют для вдов и сирот художников. То есть он заботился о художниках не только во время их жизни, покупая их картины, но и после их смерти, поддерживая их семьи. Это уже была чистая благотворительность.
Или, например, Гаврила Гаврилович Солодовников. Тоже видный московский предприниматель. Известен самым большим в истории России завещанием на благотворительность. И вот это чистая история про сострадание. Это был очень богатый человек, его состояние составляло 21 с лишним миллион рублей. Некоторые исследования, опираясь на стоимость золота и другие факторы, приравнивают современный рубль к 1,1 тыс., а то и 1,5 тыс. дореволюционных. То есть в пересчете на сегодняшние деньги его состояние можно оценить, грубо говоря, от 25 до 30 миллиардов рублей. Огромная сумма. И в завещании своем он совершенно четко указал, что только 800 тысяч с небольшим должны отойти родственникам. А вся остальная вот эта огромная сумма, более 20 миллионов рублей, была оставлена им на благотворительность, на решение проблем, как мы сейчас с вами бы сказали, социально незащищенных слоев населения.
Причем его благотворительные пожертвования были четко разделены на несколько частей. Первая часть — это были дома с дешевыми квартирами в Москве. В то время, в конце XIX века, население Москвы составляло примерно 1 миллион человек. И пятая часть населения Москвы проживала в таком коечно-каморочном фонде. Причем чаще всего это были полуподвальные или подвальные помещения — антисанитария, сырость и так далее. И вот Солодовников, миллионер, человек, который владел огромным капиталом, думал именно об этих проблемах и планировал помочь этим людям. Он дал возможность людям с низким уровнем дохода проживать в Москве в благоприятных, благоустроенных домах. Были построены дома с дешевыми квартирами, где арендная плата была низкая, но при этом условия жизни были благоприятные. Кстати, два таких дома до сих пор сохранились. Они стоят на улице Гиляровского.
— Интересно, а на что пошли остальные деньги?
— Еще одна часть его завещания — создание образовательных учреждений для девушек из крестьянских семей. Он считал, что это очень важно — привнести свет образования в крестьянские семьи. Почему именно обучение девушек? Потому что они потом, как он считал, могли бы уже по-другому воспитывать и образовывать своих детей, стать сельскими учительницами или дальше продолжать свое образование. Выражаясь современным языком, это такой социальный лифт, дающий дополнительные возможности. И эти возможности он предоставлял именно тем людям, которые без этих пожертвований, без его помощи, не могли бы претендовать на такой уровень образования.
— Кого еще поддерживали своими капиталами меценаты?
— Поддерживали, конечно, церкви, монастыри. Например, известный чаеторговец Сергей Васильевич Перлов. Мы все знаем его чайный магазин в Москве, на Мясницкой, такое очень красивое здание в китайском стиле с очень интересной историей. Он специально строил этот магазин для встречи китайской делегации. А им не понравилось. Они потом так у него и не остановились. Но тем не менее Москва в результате приобрела такой красивый объект.
Но самая интересная история у Сергея Васильевича связана с Шамординской обителью (Казанская Амвросиевская пустынь, женский монастырь рядом с деревней Шамордино Калужской области, в 12 км от Оптиной Пустыни). Перлов долгое время поддерживал этот монастырь, очень серьезно его финансировал. Он даже завещал похоронить себя в Шамордине. И вот вопрос — почему? Это такая, как мы сейчас говорим, «умная благотворительность», причем с очень длинной перспективой. Он считал, что дети, конечно, будут приезжать на могилу отца, а раз они будут туда приезжать, они будут приезжать в монастырь. И соответственно, они будут продолжать помогать монастырю. То есть, видите, и сам помогал, и хотел, чтобы дети помогали. И тоже для этого что-то сделал.
— А как меценаты двигали вперед российскую науку?
— Очень известная российская, московская благотворительница Варвара Алексеевна Морозова, например, профинансировала создание первого в России института по лечению раковых заболеваний. И это тоже, конечно, сострадание. В то время рак уже существовал как выявленная болезнь, и, естественно, московское медицинское сообщество било тревогу, потому что не было ни клиник, ни институтов, в которых можно было бы проводить лечение, изучение онкологии.
Варвара Алексеевна Морозова откликнулась на этот призыв медицинского сообщества и профинансировала строительство первой такой клиники. На ее базе впоследствии был образован Московский научно-исследовательский онкологический институт имени П. А. Герцена. Кстати, здание клиники до сих пор существует — сейчас там находится другое медицинское учреждение, но оно сохранилось. Люди откликались на вот такие проблемы, на беды — достаточно быстро и эффективно реагировали.
И таким образом было положено начало развитию нескольких медицинских направлений у нас в стране. В том числе та же самая психиатрия. Например, всем известная клиника Кащенко, которой сейчас вернули имя Алексеева. Ее финансирование — заслуга Николая Александровича Алексеева, предпринимателя и московского городского главы в течение целых двух сроков. Это тоже было вызвано состраданием, потому что не было клиник, не было какого-то лечения адекватного для людей, которые страдали от психических заболеваний.
— Но ведь многие благотворители и меценаты, что называется, «пропускали проблему через себя». Столкнувшись с ней сами, они помогали справиться с ней и другим, верно?
— Конечно, как правило, такого рода медицинские проекты связаны с какими-то личными историями. Когда человек сталкивается в своей жизни со страданиями близких людей, родственников. Он их видит, но имея при этом средства, он реагирует на личную проблему на более глобальном уровне — в виде финансирования соответствующей клиники. Чтобы помочь решить эту проблему всем, кто с ней столкнулся и испытывает ту же боль, что и он. Это было им свойственно.
— Везде, по всей России?
— Это была повсеместная история. Я вам привела пример в основном московских купцов-благотворителей. Но эта история была по всей стране. Мы делаем исследования по традиционным предпринимателям из совершенно разных регионов, тогда еще губерний, России. Повсюду ими строились клиники, причем которых вообще не было — не было даже такой специализации. И предприниматель поддерживает ее строительство.
Только в 2010 году его обнаружили при ремонте фасада. Сейчас в здании располагается Воронежская областная клиническая офтальмологическая больница.
Как, например, в Воронеже. Первая глазная клиника на всю Воронежскую губернию была построена тоже предпринимателем. И вообще, в крупных российских городах, таких как Москва, Нижний Новгород, Самара и так далее, в то время более половины медицинских и образовательных учреждений были построены и существовали за счет благотворительных пожертвований. Более половины, заметьте. Это очень много.
Мы сейчас говорим о необходимости возрождения и развития этих традиций благотворительности и меценатства, потому что на самом деле это нам очень свойственно. Это заложено в нашем культурном коде. Просто немножко заглушили за время, когда все это считалось идеологически не совсем правильным. А сейчас, мне кажется, самое время для возрождения этих традиций. Тем более что уже есть очень большое количество предпринимателей, которые реализуют всевозможные благотворительные проекты, поддерживают благотворительные фонды и так далее.
Просто это должно быть такой, знаете, очень широкой традицией, когда нельзя так не делать. Раньше нельзя было не помогать. Это было странно, если человек занимается бизнесом и ничего не делает в плане благотворительности. Мы должны прийти именно к этому — чтобы было невозможно ничего не делать.
* Краткие выдержки из трактата Тимофея Васильевича Прохорова «О богатении»:
«<…> Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы — богатство ради богатства, — а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна. Нужно знать, кому дать, сколько нужно дать. Ввиду этого необходимо посещать жилища бедных, помогать каждому, в чем он нуждается: работой, советом, деньгами, лекарствами, больницей и пр. и пр. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет «в Бога» <…>».
«<…>Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия и пр. Это нехорошее, вредное богатство: оно ведет к гибели души. Богатство то хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда он делится с другими и приходит им на помощь. Богатство необходимо должно встречаться в жизни; оно не должно пугать человека, лишь бы он не забыл Бога и заповедей Его. При этих условиях богатство неоценимо, полезно. Примером того, что богатство не вредит, служат народы, у которых при изобилии средств редки пороки. Не будь богатства, не было бы ни открытий, ни усовершенствований в различных отраслях знаний, особенно промышленных. Без средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство — его рычаг. Нужды нет, что иногда отец передает большие средства сыну, сын еще более увеличивает их, как бывает в коммерческом быту. Это богатство хорошо: оно плодотворно; лишь только не надо забывать заветов религии, жить хорошей нравственной жизнью. Если богатство приобретено трудом, то при потери его оно сохранит от гибели человека: он станет вновь трудиться и еще может приобрести больше, чем у него было, он живет «в Боге». Если же богатство случайно досталось человеку, то такой человек часто не думает ни о чем, кроме своей похоти, и такой человек при потере богатства погибает. Вообще, честное богатение, даже коммерсантов или банкиров, полезно, если наживающий живет по Божьему <…>».