В этом году к оргкомитету третьего Всероссийского конкурса «Клевер ДНК» присоединился известный педагог, прошедший путь от учителя в Барнаульской гимназии до директора Департамента государственной политики и управления в сфере общего образования Министерства просвещения Российской Федерации и и.о. директора «Института стратегии развития образования» Максим Александрович Костенко. Мы попросили его ответить на насущные вопросы об образовании и воспитании, которые так волнуют учительское и родительское сообщества.
О том, какое место духовно-нравственное воспитание должно занимать в сегодняшнем образовании, о роли «Клевер Лаборатории» в развитии этого компонента и о судьбе предмета «Основы духовно-нравственной культуры народов России» (ОДНКНР) он нам уже рассказал. Сегодня мы публикуем мнение Максима Александровича по поводу качественной подготовки учебников и инициативы по замене ЕГЭ на классические экзамены.
— Максим Александрович, огрехи в учебниках стали притчей во языцех. Но в этом году вернулась экспертиза учебников Российской академии наук (РАН). Это поможет сделать хороший учебник?
— Есть такая формула, она не нами изобретена, а очень умными людьми еще в середине 20 века — как сделать хороший учебник. Нужно объединить усилия, опыт, интеллект, талант, эффективность практики трех субъектов — ученого в этом учебном предмете, методиста и практикующего учителя. Вот это триединство подхода создания учебника для школы, для каждой возрастной группы, для каждого уровня образования — это очень правильная парадигма. И сейчас мы возвращаемся именно к этому подходу.
— А куда и почему пропадала из этого процесса РАН?
— Она не пропадала. Представители институтов Российской академии наук и до того участвовали в процессе подготовки учебников, а теперь будут участвовать еще больше — на этапах и разработки учебников, и их экспертизы при вхождении в федеральный перечень, который является отправной точкой для поступления учебника в школу. Например, соавтором нашего первого единого государственного учебника по истории стал Александр Оганович Чубарьян, возглавляющий Институт всеобщей истории РАН.
Российская академия Наук никогда не стояла в стороне от содержания учебников. Просто в какой-то момент в их подготовке стало участвовать меньше академиков. Может, это было связано с полифонией образовательного пространства, сформировавшейся в 90-е годы, когда у нас только в основной школе учебников и программ по математике было более десятка версий, не говоря уже про мировоззренческие предметы, про предметно-научную область. Да столько академиков в стране не было, которые могли бы участвовать в подготовке всех этих учебников…
Сейчас мы обновляем модель создания учебников. Как у Гегеля, есть тезис — у нас это советский подход, плюсы и минусы которого мы увидели, есть антитезис — постсоветское время, а сейчас мы переходим к третьему этапу развития общества — синтез. Лучшее берем от всех периодов — и от дореволюционного, и от советского, и от современной России, и пытаемся в эту модель сложить.
— И какой он будет, в итоге, путь современного учебника к школе?
— Сегодня мы при создании учебников проходим вот эту модель триединства их подготовки, разработки, экспертизы. Сейчас по заданию министерства учебники по основным предметам разрабатываются Московским педагогическим государственным университетом с привлечением широкой экспертной общественности, в том числе институтов РАН, РАО (Российской академии образования). Потом уже этап экспертизы проходит с привлечением и учителей, и представителей высокой науки, и методистов. Каждый учебник проходит как минимум три экспертизы, чтобы понять, насколько он сформировался с методической и дидактической точек зрения.
— Это избавит учебники от досадных ошибок? И еще, вы говорите, что мнение учителей теперь тоже будет учитываться?
— Безусловно, будут появляться какие-то, как вы сказали, огрехи, но, давайте вспомним советский опыт. Апробация учебника, прежде чем ему попасть в школу, проходила в течение 4-5 лет. Его тестировали все союзные республики, все регионы. Тогда кроме федерального перечня учебников, с которыми работали, был еще отдельный список учебников на апробации. Именно для того, чтобы практикующие учителя могли сформировать свое мнение и позицию по этому учебнику — что в нем эффективно, а что нет и что, соответственно, можно из него исключить или, наоборот, нужно доработать, дополнить. Поэтому, да, — мы видим для себя задачу такой вот апробации по тем единым государственным учебникам, которые будут входить в практику, в жизнь школы.
— Всех взбудоражила думская инициатива по замене Единого госэкзамена на традиционные экзамены. Копья вокруг ЕГЭ ломают с самого его введения. Как вы думаете, есть будущее у этой инициативы?
— Официально я не могу это комментировать, этот вопрос относится к компетенции Рособрнадзора. Он занимается ЕГЭ, ОГЭ, анализирует все это много лет. Но лично меня, как отца, ЕГЭ очень устраивает. У моего старшего сына, который проходил эту прекрасную школу ЕГЭ, не было каких-то специальных помощников-репетиторов, он сам учился, и все это очень успешно сдал. А теперь и младший. И, когда я спрашиваю его с удивлением, а откуда ты вот это, например, знаешь? Он с укором смотрит на меня и говорит — пап, ну я вообще-то в школу хожу, я вообще-то учусь, у нас там учителя в школе, мы учебники читаем, книжки, в интернете смотрим какие-то хорошие, позитивные, достоверные верифицированные ресурсы. Сегодня в интернете достаточно много полезного. Главное — оградить детей от псевдо-научного и вредного идеологического контента. А так — сегодня много хороших ресурсов создается, особенно в рамках проекта Минпросвещения «Библиотека цифрового образовательного контента». Так что мне, как человеку из региона, воспитывавшего детей в регионе, ЕГЭ кажется отличным инструментом.
— То есть, старшеклассникам не стоит расслабляться, пусть продолжают ответственно готовиться к ЕГЭ?
— Мне кажется, что Единый государственный экзамен — это хороший старт для ребят, это хороший маркер созревания региональных образовательных систем. Это хороший ориентир для педагогических коллективов с точки зрения показателей эффективности. То, что он меняется, и будет меняться — и формат, и содержание Единого госэкзамена — это объективно, вся наша жизнь меняется.
Наши соседи, Казахстан, у которых тоже давно, почти одновременно с нами был введен Единый госэкзамен, пережили уже три его реформации, но, вместе с тем, от самого механизма ЕГЭ они не отказываются. В других странах — в Китае, например, тоже не уходят от механизма единого экзамена. Там все это даже значительно жестче происходит. Хотя я не за жесткость, конечно, а за возможность всем выпускникам реализовать себя в контексте их жизненного самоощущения. Так что, в целом, я сторонник ЕГЭ, но за то, чтобы постоянно его совершенствовать.