Протоиерей Димитрий Григорьянц, духовник и директор Православной гимназии святителя Филарета Московского, считает, что в разговоре с детьми не бывает сложных тем, если они тебе доверяют. О том, как ребенок может встретить Бога, какие существуют трудности при наборе учителей в гимназию, и о пользе игры «Шляпа» он рассказал нашему корреспонденту.
Протоиерей Димитрий Григорьянц — духовник и директор Православной гимназии святителя Филарета Московского, настоятель храма святителя Филарета в Лобне (г. Москва), отец семерых детей
В Духовную семинарию или в Музей пастилы?
— Отец Дмитрий, как детям рассказывать о Боге, при этом не навязывая веру?
— Если говорить категорично, то только личным примером. Теория к вере не приближает. В какой-то момент должна произойти встреча ребенка с Богом, причем неважно, из воцерковленной он семьи или нет. И единственное, чем может помочь школа, — это показать ему верующих людей.
Ощутимо это становится к старшим классам. Вот замечательный пример — наш десятый класс, там 6 человек. Дети все верующие. Они с родителями всегда на службе, на всех церковных праздниках в храме. Это результат долгого процесса, в котором уроки, паломничества, беседы — только дополнение.
— Паломничество — довольно серьезное занятие для школьника…
— Да, даже паломнические поездки и экскурсии приходится чем-то разбавлять. Играми, например. Последний раз с восьмым классом во время паломничества играли в «Шляпу». Это, кстати, один из самых сложных классов в плане противоречий переходного возраста. Ребята потом долго вспоминали поездку, было здорово. В другой раз со старшими классами по пути в Коломенскую духовную семинарию заезжали в Музей пастилы. Потом по плану была беседа с ректором — епископом Зарайским Константином. Детям в результате трудно было выбрать, что им больше понравилось: интерактивная экскурсия или встреча с епископом, который отвечал на их вопросы.
Но и в нашей гимназии есть неверующие ученики. У детей неизбежно происходит момент борения. Чтобы их увлечь верой, лучше с ними говорить не на церковные темы. В противном случае получим протест.
Если для детей я не сказочник, то и мои слова — не сказка
— Чем православная гимназия отличается от общеобразовательной школы? Какие есть обязательные дисциплины и мероприятия?
— Да, в нашей гимназии присутствует православный компонент. Синодальный отдел религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви разработал программу, исходя из нее, этот компонент становится обязательным для всех православных школ. Туда входят уроки Основ православной веры (ОПВ) с 1-го по 11-й класс, пение, церковнославянский язык. А также посещение службы, участие в пасхальных и рождественских мероприятиях.
— Вы преподаете только церковные дисциплины в гимназии?
— Сейчас я веду ОПВ, а до этого преподавал обществознание. Это было проще. Потому что проще о вере говорить, когда ты разбираешь какие-то отстраненные темы.
Например, тема торгово-рыночных отношений. А есть ли она в общении с Богом? Я Тебе свечку поставил, а Ты мне дай, что я хочу. И, желательно, наличными. Так и обрисовываю ситуацию.
Или смотрю с детьми современные фильмы — начиная класса с седьмого. «Матрицу», например. Этот фильм создавали неверующие люди, но они привнесли в него много христианских мотивов, их можно там разглядеть. Обязательно после просмотра обсуждаем. Потому что без разговоров никакие аллегории не работают.
— А как рассказать доступно о сложном, и так, чтобы поверили?
— Если ты для детей не сказочник, то и то, что ты говоришь, не будет для них сказкой. Должно быть доверие педагогу. Если оно есть, то можно разбирать и более сложные вопросы. С теми, кто постарше, можно обсуждать, например, оценку времени существования мира, дискутировать о радиоуглеродном методе датирования, о котором сейчас много говорится. Какие у этого метода есть плюсы и минусы.
Научное знание постоянно меняется. Исследовательские данные последних десяти лет разительно отличаются от данных столетней давности, а Библия обладает неизменной составляющей. Еще можно рассмотреть, как совпадают мнения библейских авторов с точкой зрения современных ученых.
Если дети тебе доверяют, говорить о важных вещах не составит большой сложности.
Учитель должен быть «на позитиве»
— Как происходит набор учителей в гимназию? Есть ли трудности с этим?
— Дело в том, что гимназия находится в ближайшем Подмосковье. До электрички пешком 10–15 минут. А в Москве уже другие зарплаты. Это внешняя, практическая часть проблемы. Что касается внутренних… Изначально я думал, что важно педагогу быть хорошим специалистом, а мы его уж как-нибудь воцерковим. Но, видимо, переоценил свои возможности. Тут так же, как и с детьми: вере научить невозможно, должна произойти личная встреча человека с Богом.
Господь Сам как-то приводит к нам людей, и мы за них цепляемся, а они — за нас.
Был случай, когда человек пошел за молоком, а пришел к нам работать. Вышел в магазин, решил прогуляться, дошел до храма, увидел, что здесь православная гимназия, спросил, нужны ли учителя. И остался.
— Вот так просто: спросил и остался? Все-таки по каким критериям происходит отбор?
— Это всегда личный контакт. В беседе становится понятно, зачем человек сюда пришел. Многие хотели бы у нас работать, потому что здесь спокойно, меньше спрашивают и не нужно так напрягаться, как в обычной школе. На мой взгляд, такое мнение губительно для всего процесса. У учителя должно быть понимание: он идет в православную гимназию не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы послужить детям и образованию. Это первое.
А второе — говоря современным языком, учитель должен быть «на позитиве», иметь положительный настрой. В сегодняшнем мире и так много сложностей и ситуаций, которые ежедневно могут испортить настроение, лишить покоя. Например, гневливый начальник. И если не научить ребенка смотреть на мир с радостью, со смирением относиться к подобным проявлениям, ему будет сложно жить.
Все эти нюансы не оценишь, пока с человеком не пообщаешься, пока лично не поймешь, какой он.
— Есть ли в гимназии провозглашенные принципы преподавания?
— Наверное, — тяжело в учении, легко в бою. Я всё время требую, чтобы давали больше, спрашивали больше, трудились больше. Это мой принцип, но стал ли он общим, сложно сказать. Не хотелось бы выдавать желаемое за действительное.
— Знаю, что в вашей гимназии бывали случаи отчисления. Какие могут быть причины?
— Отчисление происходит, когда ребенок подходит к той грани, которую нельзя перейти: хамское отношение, нежелание учиться, бранные слова. Один ученик может запросто испортить весь класс.
Опыт показывает, что здесь нельзя давать слабину. Были случаи, когда по просьбе родителей дети возвращались. И о каждой такой ситуации я впоследствии жалел.
Дело в том, что, совершив ряд проступков, то есть переступив ту самую черту, ребенок уже не будет прежним. Это как Раскольников в «Преступлении и наказании», который думал, что, совершив злодеяние, сам он не изменится. Но изменился.
Конечно, вся помощь и попытки борьбы за ученика должны проходить до этой точки невозврата. В основном это беседы и участие школьного психолога. В такие моменты очень важно заручиться его поддержкой.
— А ведь ребенок прошел собеседование, был принят в школу. Но потом с ним что-то случилось? Не разглядели?
— При приеме в младшую школу я задаю ребятам несколько простых вопросов: во что они играют, какие мультфильмы смотрят, что читают, читают ли им родители. Из ответов становится понятно, занимаются с детьми или нет.
Но ситуации складываются по-разному, бывает, например, так: родители разводятся, ребенок сильно переживает. Он сам этого не понимает, не знает, что с этим горем делать. Ведь и взрослые-то не всегда могут сказать, отчего им плохо. Такой ученик может начать себя вызывающе вести, не всегда получается справиться с эмоциями. Помню одного мальчика. Когда его ругали за проступок, он физически брал себя в руки, то есть обхватывал себя. Я тогда подумал: «Как это важно, чтобы ребенок умел взять себя в руки». А ведь часто бывает, что и к старшей школе подросток этому так и не научился.
Опыт показывает, что практически нет смысла набирать в гимназию старшеклассников. У нас с начальной школы до выпускного класса происходит процесс формирования, складывается коллектив, ребята уже знают, что дозволено, а что — нет.
После уроков не хотят уходить домой
— Можно сказать, что ученики вашей православной гимназии — по большому счету хорошие дети?
— Я не склонен идеализировать, но действительно у наших учеников присутствует такая отличительная черта. Куда бы мы ни приехали, нам везде говорят: «Какие у вас хорошие дети!» Был даже случай: ребята в метро разыгрались, было шумно. Мужчина рядом сделал замечание, а дежурная ответила: «Ну что вы! Это просто веселые дети. Вы еще не знаете, что такое современные шумные дети».
Наши ученики совершенно точно не ругаются матом, не курят, уважительно относятся к взрослым и в целом более спокойны.
Допускаю, что за пределами гимназии они могут что-то попробовать, ну просто потому что дети так устроены, им интересно всё запретное. Однако в стенах школы вы ничего подобного не встретите.
— Обычно в православных школах классы немногочисленные. Бывает так, что сложно найти друзей?
— Да, школа небольшая. Но все дети друг с другом общаются. Запросто может быть так, что второклассник катается на плечах у десятиклассника. И если так сложилось, что не можешь найти общение в классе, то в школе всё равно найдешь друзей.
Есть другая проблема, с которой мы столкнулись. Например, если в классе осталось 5 человек, то может уйти соревновательный дух и снизится мотивация учиться. Для себя я решил, что такие классы мы будем закрывать. Это не полезно, в первую очередь, для детей.
— Какие есть дополнительные занятия, кружки в гимназии?
— Есть театральный кружок, танцы, музыкальная школа, рукоделие. Трудовик у нас «рукастый». Мальчишки с удовольствием приносят домой автоматы или мечи, сделанные на уроках труда. Там же ребята вырезали из дерева шашки и бильярд для школы.
Дети после уроков домой уходить не хотят! До 17 часов они на территории гимназии: сначала идут на кружки, потом гуляют. Они бы и дольше оставались, но мы уже просим родителей, а точнее требуем, чтобы не задерживались, забирали вовремя. 
Очень хочется всё достроить
— А ваши собственные дети учатся в гимназии?
— Начинали все у нас, но старший сын перешел в Тульское суворовское училище. Дочка в этом году поступила в 171-ю школу, географический класс при МГУ. Еще один подросток учится в лицее «Вторая школа», а двое младших детей школьного возраста — в нашей гимназии.
— Какие у вас мечты, планы, связанные со школой и семьей?
— Что касается школы, да и храма, очень хотелось бы всё достроить. Нам необходимо новое здание, потому что гимназия буквально трещит по швам.
Мы разделили младшую школу на классы для девочек и мальчиков. Мальчики и девочки по-разному воспринимают информацию, особенно это заметно в начальной школе. Одни учатся скачкообразно, а другие поступательно. Бывает, мальчишки засядут на какой-то теме, а потом как выстрелят! Разделение нам очень понравилось, дало хороший результат. Но в сентябре 2022 года мы вынуждены будем набрать один класс вместо двух, потому что в гимназии нет места. Хотя мы были бы рады взять всех.
Сегодня у нас готов проект реконструкции того здания, которое есть. Продолжаем строить по чуть-чуть, но всё банально упирается в средства.
Семейные же планы все связаны с детьми, чтобы они доучились. Хотелось бы, чтобы сыновья пошли в семинарию. Но пока рано об этом говорить.
Беседовала Елизавета Князева
Фото предоставлены протоиереем Димитрием Григорьянцем